Два вышеназванных фактора вполне применимы к анализу состояния и эволюции отечественной экономической мысли как в прошлом, так и в нынешнем веке.

Если мы обратимся к истории, то увидим, что русская экономическая наука к началу нынешнего века прошла довольно сложный и своеобразный путь, объяснявшийся особенностями развития России. И без понимания итогов развития русской экономической мысли ХIХ в. нам трудно было бы понять ее историю в нынешнем столетии.

Известно, что в западноевропейских странах уже к середине прошлого столетия буржуазный строй достиг своего расцвета, в полной мере выявились и положительные, и отрицательные его стороны, сформировалась социальная структура капитализма, серьезного развития достигла классовая борьба.

Россия продвигалась к капитализму лишь по мере осуществления крестьянской реформы 1861 г., со всеми осложнениями, вызванными сознательно и целенаправленно сохранявшимися остатками феодализма. До этого ни о каком капитализме в России говорить все-таки не приходится. Процесс этого движения был осложнен тем, что проводимая реформа по своему содержанию и последствиям не была равнозначна буржуазно-демократическим революциям, прошедшим в Европе еще в XVII - XVIII вв. и открывшим широкий простор для капитализации экономики, быстро разрушив основы предшествующих отношений. В России же реформа проводилась, естественно, сверху, довольно долго и мучительно. Поэтому основное внимание русской экономической мысли в пореформенный период было сосредоточено на вопросе о крестьянском и помещичьем землевладении, о налогах и повинностях крестьян, о последствиях реформы 1861 г., наконец, на вопросе о перспективах русского национального хозяйства и будущего общественного устройства страны.

Рассмотрение всех этих, равно как и других, вопросов строилось зачастую на позициях, близких к классической буржуазной политической экономии. И это понятно, поскольку история последней связана с процессом разложения феодализма и становления капитализма. Именно этот процесс постепенно происходил в России, и потому идеи классиков были созвучны проблемам времени, наступившему в России.

Нельзя, однако, характеризуя экономическую мысль России второй половины прошлого - начала нынешнего века, на этом и ограничиваться. В Европе в период становления капитализма господствовала классическая школа. В России такого господства мы не наблюдали, и те характеристики науки, о которых речь шла выше, относились, и то не в полной мере, лишь к одному из направлений отечественной экономической мысли - буржуазно-демократическому.

К тому же многие представители этого направления с большой долей симпатии относились и к К.Марксу и, естественно, ко многим его принципиальным идеям. Дело дошло до того, что в рамках данного направления оформилось течение, получившее название "легальный марксизм".

Принято считать, что первые шаги по пути формирования "легального марксизма" были сделаны известным экономистом-аграрником А.И.Скворцовым. В 90-е годы на позиции "легального марксизма" встали П.Б.Струве, М.И.Туган-Барановский, С.Н. Булгаков, Н.А.Бердяев, С.Л.Франк, С.Н.Прокопович, С.И.Солнцев и другие. В 90-е годы всех приверженцев этого течения объединила общая оппозиция народничеству и принятие ряда основных положений марксизма. Увлечение марксизмом для многих из них оказалось достаточно серьезным. Примером тому может служить П.Б.Струве, о чем свидетельствует ряд его работ, написанных в те годы. Более того, он даже счел тогда возможным принять предложения социал-демократов и написать текст Манифеста РСДРП. Правда, в 1934 г. в статье "Мои контакты и разногласия с Лениным" П.Струве доказывал, что Манифест не являлся отражением его собственных взглядов. Он писал: "...Манифест, написанный мною, все еще выражал официальную, или ортодоксальную, концепцию (я приложил все усилия, чтобы не включать в него свои личные взгляды, которые показались бы еретическими и были бы непонятными для среднего социал-демократа)". Манифест, по словам П.Струве, не соответствовал его "личным более сложным взглядам того периода"[1].

"Легальный марксизм" был весьма неоднородным течением в русской общественной мысли. Просуществовал он всего около десятилетия, после чего пути его представителей резко разошлись. Так, С.Франк перешел от частичного принятия марксизма к религиозному идеализму. С.Булгаков и Н.Бердяев встали на позиции "христианского социализма" и экзистенциализма, П.Струве постоянно эволюционировал вправо. Наконец, М.Туган-Барановский остался до конца дней сторонником социалистического выбора, но полностью марксизма так и не принял. Приверженность его идеалам социализма вызывала весьма острую критику со стороны бывших соратников по "легальному марксизму" и прежде всего П.Струве.

Ну, и наконец, третье основное направление экономической мысли России конца прошлого - начала нынешнего века - марксизм, довольно быстро расколовшийся на два течения - социал-демократическое и леворадикальное, большевистское.

Во всех трех основных направлениях русской экономической мысли конца XIX - начала XX в. мы находим большее или меньшее увлечение идеей социализма и идеологией марксизма. Стоит ли удивляться, что на фоне того экономического и политического кризиса, в котором оказалась Россия в начале ХХ в., именно марксистская идеология в ее радикальном варианте в конечном счете и восторжествовала.

Г.В.Плеханов, один из блестящих аналитиков истории экономической мысли, в том числе и отечественной, полагал, что особенностями последней являются идеализм в построении планов общественного устройства, стремление к поиску абстрактных нравственных идеалов, изучение экономических отношений с точки зрения того, как оно "должно" быть, и, наконец, постоянное обращение к западным теориям. С рядом характеристик, данных Г.В. Плехановым трудно не согласиться, ибо, конечно, экономика и, следовательно, экономическая мысль не развиваются по законам нравственности. Однако было бы неверно отрицать самостоятельность, самобытность отечественной экономической науки и влияние, оказанное рядом наиболее ярких ее представителей, на состояние и развитие западной экономической мысли. Достаточно назвать имена таких русских ученых, как М.И.Туган-Барановский, Н.Д. Кондратьев, А.В.Чаянов, В.К.Дмитриев, В.С.Войтинский, Е.Е.Слуцкий. Более того, большая часть русских экономистов, эмигрировавшая или высланная из страны, влилась в ряды западных исследователей и также способствовала развитию европейской экономической науки.

В целом, как мы видим, в последней трети прошлого века отечественная экономическая мысль находилась как бы в состоянии поиска, определялась и самоопределялась,что, конечно, связано с переходным состоянием русской экономики. К началу же ХХ в. мы наблюдаем уже более четкую картину. В жизни все более уверенно побеждает капитализм. В науке укрепляются и побеждают два основные направления - буржуазно-демократическое и марксистское.

Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности», работа В. И. Ленина, в которой исследованы экономика и социально-классовая структура России последней трети 19 в. Опубликована в конце марта 1899 под псевдонимом «Владимир Ильин». В 5-м изд. Полн. собр. соч. напечатана в 3-м томе. Работу над произведением Ленин начал в 1896 в тюрьме после ареста по делу Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» и закончил в ссылке в селе Шушенском в конце января 1899. В «Р. к. в Р.» обобщён цикл его работ 90-х гг. На основе использования обширного материала по экономике России (всего цитируется около 600 названий) сделан ряд важнейших теоретических и практических выводов. Работа Ленина явилась как бы продолжением предпринятого К. Марксом в 70-е — начало 80-х гг., но не завершенного им исследования экономики России с целью конкретизации разработанной в «Капитале» экономической теории применительно к странам, существенно отличавшимся от «классической» страны капитализма — Англии. Работа «Р. к. в Р.» внесла крупный вклад в марксистскую экономическую теорию, была направлена против «легального марксизма» и завершила идейный разгром народничества, бывшего в 80—90-х гг. 19 в. главным препятствием к распространению революционного марксизма в России и созданию марксистской партии. В центре этой борьбы был вопрос о судьбах капитализма в стране. В зависимости от ответа на него решался и вопрос о перспективах пролетарской революции в России, т. е. вопрос о том, сумеют ли промышленные рабочие повести за собой крестьянство (78% населения по переписи 1897) к социалистической революции.

  1-я глава посвящена критике теоретических ошибок либеральных народников В. П. Воронцова (В. В.), Н. Ф. Даниельсона (Николай — он) и др., которые исходили из того, что реализация заключённой в товарах прибавочной стоимости невозможна без внешних рынков; отсюда они делали вывод о невозможности развития капитализма в России, не имевшей этих рынков.

  Опираясь на экономическое учение Маркса, Ленин показал, что отделение промышленности от земледелия, обрабатывающей промышленности от добывающей ведёт к развитию обмена, увеличению ёмкости внутреннего рынка, ибо каждая отрасль производства является рынком для других. Ленин показал, что разорение мелких товаропроизводителей ведёт не к сокращению внутреннего рынка, а, наоборот, к его расширению. Сельские пролетарии, вынужденные жить продажей своей рабочей силы, покупают основные средства существования. Сельская же буржуазия создаёт для капитализма внутренний рынок и на средства производства, и на предметы потребления.

  Во 2-й главе дана характеристика капиталистической эволюции земледелия в пореформенной России. Ленин использовал многочисленные данные земской статистики 1880—90-х гг. о распределении земли, скота, орудий производства между различными группами крестьянства, о крестьянских бюджетах и т.д. На основе этого материала сделаны важные теоретические выводы о разложении крестьянства как класса, о распадении его на различные классовые группы. Используя совокупность данных обо всём русском крестьянстве, Ленин показал, что оно вытесняется «... совершенно новыми типами сельского населения... Эти типы — сельская буржуазия (преимущественно мелкая) и сельский пролетариат, класс товаропроизводителей в земледелии и класс сельскохозяйственных наемных рабочих» (Полное собрание соч., 5 изд., т. 3, с. 166). Одновременно Ленин дал образец марксистской обработки и анализа статистического материала, подвергнув критике народнический метод выведения «средних» показателей владения землёй, скотом, орудиями труда. Он показал, что народники, оперируя «средними» данными, искажали действительную картину положения в деревне, замалчивали противоречия русского капитализма, затушёвывали процесс разложения крестьянства, который также способствовал росту внутреннего рынка.

  В выводах во 2-й главе научно объяснены причины разложения крестьянства: противоречия товарного производства, основанного на частной собственности, конкуренция между товаропроизводителями, борьба за хозяйственную самостоятельность. В этих условиях стихийно действует экономический закон стоимости — закон развития товарного производства, которое при определённых исторических условиях превращается в товарно-капиталистическое, когда и рабочая сила становится товаром. Ленин выделял 2 этапа в историческом развитии капитализма, а следовательно, и внутреннего рынка: превращение натурального хозяйства в товарное и товарного — в капиталистическое. На протяжении этих двух этапов совершается переход от натурального хозяйства к капиталистическому. Между ними нет пропасти: первое при определённых условиях закономерно переходит во второе.

  В 3-й главе раскрыт процесс постепенного перехода помещичьего хозяйства к капиталистическому, показано своеобразие развития капитализма в сельском хозяйстве России, которое состояло в том, что сильны были остатки крепостничества. Крепостнические пережитки сохранялись в виде системы отработок (барщины), выкупных платежей, кабальной аренды земли и др. Остатки крепостничества тормозили развитие капитализма. Ленин показал также, что разорение крестьянства, особенно крестьянской бедноты, — источник его революционности и глубокой заинтересованности прежде всего в устранении помещичьего землевладения.

  В 4-й главе даётся общая картина роста капитализма в земледелии — торгового земледелия, животноводства, производства и обработки технических культур и т.д., а следовательно, расширения внутреннего рынка для капитализма.

  5—7-я главы посвящены развитию капитализма в промышленности на стадиях: простой капиталистической кооперации,мануфактуры и крупной машинной индустрии. Рассматривая мелкое товарное производство, существовавшее в стране в виде различных промыслов, как исходную стадию, Ленин на большом статистическом материале показал развитие капиталистических отношений, ведущее к классовой дифференциации, к появлению на одном полюсе мелких капиталистов в промышленности, на другом — пролетариев и полупролетариев. Он отмечал рост крупной промышленности в важнейших районах страны и во всех отраслях хозяйства, рост городов, промышленных центров и пролетариата. Общий вывод заключался в том, что капитализм в то время стал «... основным фоном хозяйственной жизни России» (там же, т. 1, с. 105). Особенность её экономики составляло существование всех трёх стадий развития капитализма в промышленности. Ленин своим исследованием ещё раз подтвердил, что в России происходил процесс капиталистического развития, тенденции которого совпадали с общими тенденциями развития капитализма, раскрытыми Марксом. Это было решающим в опровержении народнической доктрины.

  В заключительной, 8-й главе, обобщая весь материал о росте в России капитализма вширь и вглубь, Ленин всесторонне раскрыл прогрессивную роль капитализма по сравнению с феодализмом, которую отрицали народники. Вместе с тем он охарактеризовал и глубокие антагонистические противоречия капиталистического прогресса, которые отрицались «легальными марксистами». Он показал, что эти противоречия проявляются в росте классовой борьбы пролетариата с буржуазией, организованности и сплочённости пролетариата как могильщика капитализма.

  В 1908 вышло 2-е издание этой работы, где Ленин более детально показал классовый состав населения России с учётом результатов 1-й переписи населения (1897). Из 125,6 млн. чел. всего населения крупная буржуазия и помещики составляли около 3 млн. чел., зажиточные мелкие хозяева — 23,1 млн., беднейшие мелкие хозяева — 35,8 млн., пролетарии — 22 млн., а вместе с полупролетариями — 63,7 млн. чел. Эти данные, подводящие итог огромной работы Ленина по изучению экономической действительности России, имели решающее значение для выяснения путей революционного движения. Пролетариат оказывался не малочисленной и слабой массой, затерянной в бескрайнем крестьянском море, как полагали народники (по их расчётам пролетариат составлял немногим более 1% населения), а представлял собой внушительную общественную силу: вместе с полупролетариями — свыше 50% населения. Наряду с рабочим классом, передовыми промышленными рабочими существовало не однородное крестьянство, как полагали народники, а многомиллионные массы сельских пролетариев и полупролетариев, подвергавшиеся особенно тяжёлой эксплуатации в силу сохранения докапиталистических производственных отношений. Вывод о революционных потенциях русского крестьянства имел огромное значение для определения путей пролетарской революции в специфических условиях России. Рабочий класс должен был стать руководящей силой не только в социалистической, но и в буржуазно-демократической революции; этот вывод полностью подтвердился в ходе Революции 1905—1907 в России. «Вполне обнаружилась, — отмечал Ленин в 1907 в предисловии ко 2-му изданию книги, — руководящая роль пролетариата. Обнаружилось и то, что его сила в историческом движении неизмеримо более, чем его доля в общей массе населения» (там же, т. 3, с. 13).

  Ленин в данной работе экономически обосновал необходимость союза рабочего класса и крестьянства под руководством рабочего класса в буржуазно-демократической революции, союза рабочего класса с беднейшим крестьянством в пролетарской революции, идея которого впервые была выдвинута им в работе «Что такое “друзья народа” и как они воюют против социал-демократов». В «Р. к. в Р.» доказана неизбежность революции в России, показаны её движущие силы. Историческое значение работы заключалось в том, что она вооружила марксистскую партию знанием своеобразия законов экономического развития России, научным пониманием роли пролетариата и крестьянства в борьбе с самодержавием и капитализмом.

  В 1900 в ст. «Некритическая критика» Ленин дал ответ на критику его книги русскими и западно-европейскими ревизионистами, группировавшимися вокруг Э. Бернштейна.

  Основные положения и выводы книги Ленина имеют актуальное значение в современных условиях как для развитых капиталистических стран, где усилились процессы классового расслоения крестьянства, так и для большинства развивающихся стран, где возросла активная роль крестьянства и полупролетариев в национально-освободительной борьбе. Она имеет также большое методологическое значение для анализа экономических и социальных явлений.

  За период 1917—73 работа Ленина издавалась 75 раз общим тиражом 3,4 млн. экз. на 20 языках народов СССР и на 10 иностранных языках.

Обучаясь в университете, Струве проявлял большой интерес к экономической истории. Чем более пытался он разобраться в сложностях зрелого капиталистического общества на примерах Англии, Германии и Североамериканских Соединенных Штатов, тем отчетливее осознавал, сколь поверхностно и односторонне трактовалось в русской литературе понятие капитализма. 

Внимательно изучая труды Маркса, Энгельса и их западных последователей, он пришел к пониманию того, насколько искажены были теории "научного социализма" в его стране с целью приспособить их к тому, что он считал русским вариантом "утопического социализма". В результате Струве начинает выступать с критикой современных русских социалистических учений, которые он назвал "народническими", сперва в небольшом кружке университетских друзей, затем на страницах влиятельных журналов, которые он редактировал, а также с кафедры Вольного экономического общества. Его первая книга, опубликованная в 1894г., "Критические заметки к вопросу о экономическом развитии России" заканчивалась примечательными словами: "Нет, признаем нашу некультурность и пойдем на выучку к капитализму". Хотя впоследствии это высказывание часто вырывалось из контекста, оно вполне может служить эпитафией взглядам Струве: капитализм - это прежде всего великая культурная сила, без которой нельзя создать социализм. 

При этом слово "культура" понималось в самом широком смысле, охватывающем также все, что связано с материальным существованием человека.

Довольно рано Струве пришел к выводу, что "народное производство" - это миф: его никогда не было ни в России, ни в какой-либо другой стране. Россия после 1861 г. была страной, лишь частично освободившейся от множества различных крепостнических или связанных с крепостничеством институтов. В 1861 г. правительство покончило с крепостным правом, но не с крепостным хозяйством - Струве был первым, кто подметил это различие и ввел его в русскую экономическую литературу. Из-за общинной организации сельского хозяйства и низкой производительности труда русский крестьянин продолжал пребывать в состоянии экономической зависимости, напоминавшей кабальную. 

Принципы освобождения крепостных крестьян, столь восхищавшие противников капитализма в России, являлись фактически компромиссом, сохранявшим некоторые из худших экономических черт, присущих старой системе ведения сельского хозяйства. Чтобы стать полностью свободным, русскому крестьянину все еще было необходимо обрести экономическую свободу, а ее ему могло дать не государство, но только капитализм.

Анализируя ситуацию 1890-х гг., Струве считал, что аграрный кризис, переживаемый в ту пору Россией, прямым следствием которого стал разразившийся в начале этого десятилетия голод, был прежде всего вызван сельским перенаселением. Общинная организация сельского хозяйства вынуждала жить на земле большее количество людей, чем земля могла прокормить. Если бы правительство отменило общинные ограничения и позволило торговать общинной землей, оно облегчило бы процесс, который так или иначе происходил под влиянием экономического прогресса, и прежде всего строительства железных дорог. Причиной голода 1891-1892 гг. были не поддержка государством капиталистического производства и отсутствие земельных инвестиций, но мучительное рождение более рационального сельского хозяйства, в ходе которого устранялось все излишнее и малоэффективное и динамические элементы брали верх в деревне. Избыточное сельское население превращалось в трудовой резерв и в конечном счете создавало рынок для сельскохозяйственной продукции. Отчуждение производителя от средств производства, которое, по предсказанию Маркса ("Капитал", т. 1, главы 26-27), должно было произойти прежде всего в сельском хозяйстве, начало распространяться по всей России. Оно шло на пользу стране и было неизбежным - этот процесс нельзя было остановить или задержать. Он даст России эффективное сельское хозяйство, основанное на рациональном использовании ресурсов и имевшее солидный городской рынок.

Развитие капиталистической тяжелой промышленности, по поводу которой Даниельсон и его единомышленники так сокрушались, Струве также считал прогрессивным явлением. Он совсем не разделял мнение о том, что оно подрывает свой собственный внутренний рынок, разрушая кустарный промысел, служивший важным источником дохода крестьян. На Струве произвело глубокое впечатление изучение американской промышленности, показывавшее, как она с помощью политики высокой заработной платы стимулировала и расширяла рынок на собственные товары. 

Струве полагал, что Россия в своем экономическом развитии будет ориентироваться скорее на американскую, чем на английскую модель, с тем чтобы обеспечивать себя как промышленными, так и сельскохозяйственными товарами, опираясь в основном на внутренний рынок. Но в то же время он не собирался полностью исключать использование внешних рынков; он считал, что Россия имеет достаточно хорошие конкурентные возможности на Ближнем Востоке. Струве, однако, не слишком занимала проблема рынков, поскольку это была сфера компетенции его друзей - М. Туган-Барановского и В. И. Ленина, причем последний в то время находился под его довольно большим интеллектуальным влиянием. Столь же мало беспокоил его и рост трудовой специализации, сопровождавший капиталистическое развитие. В отличие от своих оппонентов, которые считали, что только человек, занимающийся разнообразным трудом, является истинно гармоничной личностью, он полагал, что капитализм, обогащая культурную среду и увеличивая возможности выбора для человека, делает его более совершенным существом. Следуя идеям Георга Зиммеля, высказанным в его книге "Die Soziale Differenzierung", он доказывал, что, живя в сложном современном мире, человек гораздо лучше реализует себя, чем если бы он находился в примитивных экономических условиях.

В целом, таким образом, нельзя было сомневаться в той огромной пользе, которую развитый капитализм нес России. И хотя и до Струве были русские авторы, отмечавшие при случае цивилизаторскую роль капитализма, например Белинский, Петрашевский и Писарев, ни один русский мыслитель до него не приписывал капитализму столь жизненно важной исторической миссии. Общим для консерваторов и радикалов было то, что они стремились идеализировать справедливость и игнорировали экономическую среду, которая только и способна придать смысл социальной справедливости. Струве жаловался, что русские интеллигенты настолько увлеклись справедливым распределением товаров, что забыли при этом о производительности. Его друзья социал-демократы, соглашаясь в принципе, что Россия должна пройти через капиталистическую стадию развития, были склонны рассматривать капитализм как своего рода чистилище, которое чем скорее останется позади, тем лучше. Но для Струве капитализм был гораздо больше, чем чистилище. 

Он являлся школой, которая должна была дать русским то, чего им недостает, чтобы стать истинно цивилизованными людьми: прилежания, чувства ответственности, уважения к закону и частной собственности и многих других добродетелей, способствовавших величию Западной Европы. Только капитализм, по мнению Струве, способен избавить Россию от ее "азиатчины". В немалой степени именно благодаря его заразительному энтузиазму, подкрепленному эрудицией, нарождавшееся социал-демократическое движение выступило в поддержку капиталистического развития с решимостью, которую сочли бы неуместной на Западе, где подобной поддержкой занимались "буржуазные" партии.

В своих взглядах на отношение между капитализмом и социализмом Струве исходил из основных принципов марксистского учения, разработанных Каутским, Бернштейном и Плехановым. Но его самобытный, пытливый ум никогда не довольствовался догмой. Почти с того момента, как Струве стал социалистом, т. е. с 18-летнего возраста, еще гимназистом, он начал подвергать критическому переосмыслению марксистскую теорию общественной эволюции, что скоро выдвинуло его в первые ряды европейских ревизионистов.

Наиболее привлекательной для Струве чертой марксизма был его бескомпромиссный реализм. Марксизм представлялся ему учением, основательно очищенным от всех метафизических элементов и этических рассуждений, занимавших такое большое место у русских народников, и потому строго отвечавшим требованиям науки. Однако он считал несовместимым с научным духом марксизма понятие "диалектики", которое Маркс и Энгельс заимствовали у Гегеля. Диалектика вносила, по его мнению, резкий метафизический диссонанс в то, что в остальном было логически безупречным научным построением. Она была несовместима с марксизмом. Очень рано Струве начал искать философскую теорию, которая бы отвечала современным научным требованиям, и он нашел ее в неокантианстве, в наиболее бескомпромиссной из его школ - позитивистском учении, развитом Алоизом Рилем. Струве полагал, что соединение философии Риля с экономикой и социологией Маркса создало бы превосходную систему. В своих "Критических заметках" он давал понять, не входя в подробности, что это необходимо сделать. Принятие неокантианства вместо искаженного Марксом гегельянства оказало сильное влияние на весь образ мышления Струве, особенно на его представления о переходе от капитализма к социализму. 

С самого начала он отверг идею насильственной социалистической революции. Но в отличие от Фольмара, Бернштейна и других ревизионистов Струве сделал это на основе логики, а не из прагматических соображений. И дело было не в том, что развитие капитализма, опровергая некоторые из основных предвидений Маркса, исключало возможность социальной революции: такая революция была невозможна по существу. Она просто не смогла бы произойти.

Взгляды Струве по этому вопросу были наиболее полно изложены в его блестящей статье, опубликованной в 1899 г.[3] В ней формулировался ряд аргументов против самого понятия социальной революции, из которых, по мнению Струве, особого внимания заслуживали два.

Первый из них относился к тому, что Струве рассматривал как основное противоречие между экономическим материализмом и теорией общественной эволюции Маркса. Экономический материализм предполагал, что "способ производства определяет общественную <...> жизнь". Предсказание неизбежности социальной революции, однако, исходило из углубляющегося противоречия между способом производства данного общества и его общественной надстройкой. Но как такое противоречие было возможно? 

Было бы совершенно нелогично представлять его себе в виде противоречия между причиной и следствием. Одно из двух - либо теория экономического детерминизма является ошибочной и способ производства в действительности не определяет общественную жизнь и остальную часть надстройки, либо она является правильной и такого противоречия не существует, т. е. общественная жизнь не может сильно отставать от способа производства. Поскольку Струве считал теорию экономического детерминизма правильной, он был вынужден отбросить теорию социальной революции как non sequitur. Единственно верный вывод состоял в том, что производство и общество находятся в состоянии "постоянного частичного столкновения и приспособления друг к другу", иными словами, они движутся вперед как пара лошадей в одной упряжке, когда одна из них следует позади другой на близком от нее и всегда одинаковом расстоянии. Логически из экономического детерминизма вытекает, что общество может развиваться только путем эволюции, продвигаясь вперед с помощью множества маленьких шагов в одном и том же направлении.

Второе возражение против теории революции Маркса было тоже чисто логическим. С точки зрения критической философии утверждение, что явление с помощью диалектического процесса превращается в свою противоположность, является абсурдным. Цитируя Риля, Струве заявляет, что причинноследственная связь обязательно предполагает превращение причины в следствие. "Как в математическом уравнении мы имеем одну и ту же величину как справа, так и слева (от знака равенства), так причина вновь появляется в следствии, но уже в иной форме".[4] Если это так, то социологии приходится оперировать терминами, заимствованными из языка эволюции, и рассматривать любое изменение не как устранение или отвержение, а как поглощение (абсорбцию). Социализм должен появиться как продукт капитализма. Капитализм должен самостоятельно эволюционировать в более высокий социальный порядок и раствориться в нем. Таким образом, законы логики подтверждают принципы экономического детерминизма.

Абсурдность диалектических скачков наглядно проявляется, по мнению Струве, в том, как революционные марксисты оценивают роль пролетариата во время перехода от капитализма к социализму. Согласно известной формулировке Маркса, социальная революция произойдет тогда, когда в силу необратимых процессов, порожденных капитализмом, бедственное положение пролетариата достигнет крайней нижней точки, т. е. когда пролетариат окажется в наиболее угнетенном, полу животном состоянии. Но если это так, то как можно ожидать, спрашивает Струве, чтобы столь униженный, столь невежественный и столь дегуманизированный класс смог совершить революцию, которая требует высочайших этических норм, и затем приступить на развалинах старого строя к утверждению нового социального порядка, которому требуется высочайший интеллект и человечность? Где самый угнетенный и забитый в истории человечества класс сможет найти средства для создания общества, которое навсегда покончит с угнетением и жестокостью? Подобная мысль казалась нелепой. 

Следовательно, утверждает Струве, рабочему классу придется медленно, шаг за шагом, двигаться к власти, постепенно улучшая свои условия в экономическом, политическом и культурном отношениях. Лишь с помощью социальных реформ, путем уступок, вырванных у государства и имущих классов, постепенно совершенствуя себя, рабочий класс сможет исполнить свое историческое предназначение. Струве отмечал с удовлетворением, что Маркс в отдельных случаях одобрял реформы, направленные на улучшение участи рабочего при капитализме, даже если они подрывают принцип прогрессирующей пауперизации, с которой он связывал надежды на социальную революцию. Он считал, что в этих случаях чутье не подводило Маркса.

Несмотря на свое увлечение капитализмом, Струве видел некоторые опасности, та… Продолжение »